КСАПА ХУЛИГАНКА - Страница 57

Тут с Олежкой конфузия случается. Обед отрыгивает, меня пачкает, сам пачкается. Охотники смеются, советы дают. Жамах с Ирочкой подбегают, обе на меня ругаются. Что, мол, ребенок не горшок, если его вверх ногами перевернуть, лишнее из него не выльется, только хуже будет. Отдаю им малыша - словно оленью тушу с плеч сбрасываю. Вроде, нетяжелый, а как его носить неудобно!

Ирочка говорит, что сейчас они машину заправят и домой полетят. Я ей говорю, что никуда они не полетят, пока с нами у костра мяса не поедят. Головач добавляет, что если еду с нами не разделят, нам они не друзья.

- Ой, я нашим скажу, - растерянно пищит Ирочка и убегает.

Белый вертолет улетает, и Мудр начинает РАЗБОР ПОЛЕТОВ. Сейчас бы поспать. Не выспался я. Два раза с утра сытно поел, спать хочу, а тут - делами заниматься...

- Я доволен результатами полета, - первым говорит Платон. - Нас приняли хорошо, нас запомнили. Думаю, в следующий раз нас встретят не хуже.

- Думает он, - ворчит Ксапа.

- Я довольна полетом, - говорит Жамах. - Меня по-прежнему считают своей, меня по-прежнему уважают и слушаются. Особенно уважают за то, что не осталась насовсем.

- Как ты сказала? - интересуется Мудр.

- Да старухи в совете матерей меня не любят. Вечно я им как кость в горле. А молодые все на меня смотрят, за мной слова повторяют. Охотники меня уважают. Вот и получается, что по каждому пустяку по полдня ругаемся. А сейчас я силу набрала, два сильных народа меня уважают. Мое слово в совете самое веское. Очень хорошо, что я улетела. Так эти пустогрудые думают.

- Я доволен полетом, - говорит Мудреныш. - Следующей весной можно с Чубарами девками меняться. Девок у них много, все высокие, сильные. Дети сильными будут.

- А уж как они будут довольны... - влезает Жамах.

- Почему это? - тут же настораживается Мудр.

- Да неужели вы своих девок защитить не поможете, когда Айгуры захотят нас с вашей земли согнать?

- Кто такие Айгуры?

- Те самые сволочи, которые гонят нас на восход солнца столько лет, сколько я на свете живу.

Скверные парни, - догадываюсь я. - О них Ксапа Лаве рассказывала.

- А ты довольна? - спрашивает Ксапу Мудр. Мог бы не спрашивать. Ксапа сидит нахохлившись, словно воробей зимой.

- Чего мне радоваться? Я тут год культпросвет веду. Принципы гуманизма утверждаю. А этот лоботряс уже рабыню заимел! - Ксапа отвешивает Сергею подзатыльник.

- Я, может, наоборот, ее от рабства спас. Чего ты как неродная? - обиженно гудит тот.

Такого хохота я давно не слышал. Геологи лежат в лежку. Чуть погодя к ним присоединяются и охотники.

- Завтра к Заречным полетим, - заявляет Ксапа, когда смех затихает. - А потом - к Степнякам.

Геологи все намеченное сделали, но домой не спешат. Я так понимаю, нравится им у нас. И вдовы, что к ним приставлены, сытые и довольные ходят.

- Клык, давай мы вам летнюю столовую сделаем, - предлагает Платон. - А потом - свет в хыз проведем.

- Правильно! Только начнем со света, - Ксапа отдает малыша Жамах и подсаживается к нам. - Но напряжение тридцать шесть вольт. Смертоубийства нам не нужны.

- Да хоть двенадцать, - охотно соглашается Платон. - Потом мебель сколотим. Я заявку на электрику пишу.

- И стеклопакеты хорошо бы...

Через полчаса Платон возвращается. С виду серьезный, а глаза смеются.

- Значит, так, - говорит. - Заявку я Медведеву по рации продиктовал, он оборудование вышлет. Но требует на заявке твою подпись.

- Вот гад ползучий, - устало морщится Ксапа. - Требует - значит, получит.

И что-то царапает на бумаге, что Платон протянул. Тот подносит бумагу поближе к огню и, с трудом разбирая буквы, читает:

- Уважаемая охотница Ом-Ксапа. - Качает головой и складывает лист бумаги. - Детский сад в коротких штанишках!

На следующий день мы никуда не летим. Потому что рано утром прилетает зеленый вертолет, привозит тонну того, что Платон называет электрикой и четыре тонны продовольствия. А знаете, что такое пять тонн? Это не много, это ОЧЕНЬ МНОГО! Особенно, если их таскать на своем горбу от посадочной площадки до самого хыза.

- Что за самодеятельность? Я продукты не заказывала! - первым делом заявляет пилоту Ксапа.

- Я заказал. Сколько можно на халяву питаться? - вмешивается Платон.

Вертолет улетает. Пока Ксапа, повизгивая от восторга, заглядывает во все коробки подряд, мы с охотниками решаем, что никуда сегодня не полетим. Сергей нас поддерживает. Говорит, что не выспался, а от тяжелой работы у него руки дрожат. В таком состоянии нельзя водить вертолет. И он идет досыпать.

- Да ладно тебе! Всего три коробки принес, и уже перетрудился? - обижается на него Ксапа.

- Я перетрудился раньше.

- Когда это?

- Ночью! Когда искоренял пережитки рабского прошлого в чистом сознании невинной души!

- Э-э... Искоренил? - интересуется Вадим.

- Серь'ожа! - из палатки высовывается лохматая головка невинной души.

- Еще не до конца. Но я над этим работаю. Иду, милая!

Я подхожу сзади и обнимаю Ксапу.

- Пока Жамах с Мечталкой завтрак готовят, идем в вам, искореним... Как Сергей это назвал?

- Идем, - покладисто соглашается Ксапа. - Мне что, больше всех надо? Вот уйду в декрет - узнаете!

До полудня мы искореняем и отдыхаем, а после - ставим стеклопакеты. Конечно, ругаемся немного, что оконные проемы в хызе нестандартные. И все разные. Но получается здорово! Это я честно говорю, а не потому, что сам делал. Стеклопакет - это вещь! Болгарка - вещь! Электроперфоратор - тоже вещь! Камни насквозь сверлит!

Потом мы навешиваем большие железные двери. Такие, чтоб разъяренный медведь не пролез. (Чтоб разъяренный Медведев на пролез - переиначивает Толик, за что получает от Ксапы подзатыльник.)