КСАПА ХУЛИГАНКА - Страница 39

- Как я скажу, так и сделает, - уверенно говорю я. Хотя уверенности не испытываю. Но вспоминаю, что сейчас малыш лежит в инкубаторе, и Жамах не беспокоится.

- Тогда операцию "Возвращение" назначаю на послезавтра, - подводит итог Михаил. - Завтра у голубых касок пересменок. Очень для нас удобно.

- А что, у меня на самом деле тибетский акцент?

- Та ни! Украинска мовь через слово, - улыбается Михаил. - А как на Тибете говорят, я не знаю. Не был там никогда.

Когда мы ложимся спать и уже засыпаем, Михаил спрашивает:

- Ты при первой встрече парней бандарлогами обозвал. Кто такие бандарлоги?

Я припоминаю ксапины сказки.

- Маленькие шустрые обезьяны. Обезьяны - они на людей похожи, только шерстью обросли. И бестолковые. У нас они не водятся, им надо, чтоб тепло, чтоб зимы не было.

- Понятно, мартышки это, - бормочет Михаил, зевает и переворачивается на другой бок.

Перед возвращением Михаил долго объясняет мне и Жамах, как проходить пропускник. Что такое документы, как их предъявлять, куда отдавать рюкзаки на досмотр, и где потом получать. У Жамах теперь документы на ее настоящее имя.

Своих ребят Михаил обещал проинструктировать, но беспокоился, как бы не возникли проблемы с голубыми касками. Я объясняю Жамах, что голубые каски - это чудики в синем.

Тепло прощаемся со всеми знакомыми и подружками Жамах, выходим из больницы и садимся в джип. Малыша Жамах берет на руки, а коляску Михаил убирает в багажник. Потом показывает нам, как надо пристегиваться.

Едем совсем немного и заезжаем в большой дом. Переходим в фургон и переодеваемся в геологов. Одежку Михаил дает крепкую, но потертую. Потом дает нам документы и показывает, в какой карман их убрать. Указывает, где чей рюкзак, как их носить. Затем мы выезжаем из города и едем к пропускнику. Фургон едет совсем не так быстро, как в первый раз. Жамах вертит головой и все время спрашивает меня, что это такое?

Незадолго до пропускника фургон останавливается, Жамах с Михаилом перекладывают малыша в большую сумку, и Михаил с малышом в сумке уезжает вперед на джипе. Вскоре у водителя фургона пищит мобильник, он слушает, говорит: "есть", подмигивает нам, и мы едем.

На пропускнике никаких проблем не возникает. За стойкой стоят два чудика: в зеленом и синем. Я подхожу, снимаю рюкзак и протягиваю документы. Жамах чуть замешкалась, снимая рюкзак. Оба чудика внимательно осматривают документы, потом зеленый подносит к ним белую штучку на шнурке, которая светится красным и попискивает.

Из двери за спиной чудиков выходит Михаил, но делает вид, что нас не знает. Мы - тоже.

Чудик в зеленом отдает нам документы и показывает, куда положить рюкзаки. Мы кладем, и они уплывают сквозь дырку в стене, прикрытую черной шкуркой.

- Скажите, я вас раньше здесь видел? - спрашивает у Жамах чудик в синем. Мы с Михаилом напрягаемся, но обошлось.

- Отвянь, У меня муж есть, - отвечает чудику Жамах.

- Питер, никак ты впервые за три года обратил внимание на девушку? - кладет ему руку на плечо Михаил.

- Это невозможно, Майкл, и ты это прекрасно знаешь. Самые красивые девушки живут в Норвегии.

- Проходите, - говорит нам чудик в зеленом, и загородка сама отодвигается. Мы проходим туда, где нас ждут рюкзаки и чудик в зеленом.

- Идите за мной, - говорит он и проводит нас в комнату, где закладывает уши. Потом через зал - и вот мы на улице. Невдалеке стоит вертушка. Из ее открытой двери выглядывает чудик в теплой зеленой одежде и машет нам рукой.

- Где мой ребенок? - обеспокоенно озирается Жамах. Я прислушиваюсь и уверенно указываю рукой на вертушку:

- Там!

Жамах растерянно оглядывается на меня, сбрасывает рюкзак и бегом бросается к вертушке. Я поднимаю за лямку ее багаж и неспеша иду следом.

На полу вертушки стоит знакомая сумка. В ней громко голосит наш малыш. Вокруг сумки на четвереньках стоят три чудика и сюсюкают. А Жамах готовит теплое гнездышко в углу салона и беззлобно ругает мужиков за бестолковость. Правда, по-нашему.

Я вытаскиваю из рюкзака два теплых одеяла, протягиваю ей и осматриваю салон. В дальнем конце лежит на боку моя тачка, прижатая к стенке рюкзаками с подарками, а также куча тюков и ящиков.

- Все на борту? Можно лететь? - спрашивает меня один из чудиков.

- Михаила подождем.

Вскоре является Михаил, довольный донельзя. Приносит с собой два знакомых чемодана с нашей старой одеждой. Жамах тут же пускает ее на утепление своего гнездышка.

- Летим? - спрашивает чудик. Я киваю.

- Сначала к геологам, - уточняет Михаил. Два чудика проходят в кабину, вертушка начинает гудеть и вскоре поднимается в воздух. Малыш плачет - шум и тряска ему не нравятся.

- А я не знал, что ты так чисто говоришь по-русски, - обращается Михаил к Жамах, усаживаясь рядом.

- У меня есть глаза, я смотрю. У меня есть уши, я слушаю, - отвечает она.

- А раньше почему молчала?

- Я не знала, кто добрый, кто злой. Теперь знаю, - и улыбается малышу. В последние дни она вообще часто улыбается тихой, спокойной, умиротворенной улыбкой. Совсем не походит на волчицу, готовую со всеми драться.

- Много в твоей жизни было злых людей?

- Когда голодно, злых всегда много.

Я не слушаю, о чем они говорят, а прохожу в кабину и встаю за креслами чудиков, уцепившись покрепче, как они сказали. Поэтому вижу все отлично. Какая огромная наша земля, и как много на ней гор. Вскоре мы садимся рядом с гротом, в котором живут геологи. Я отдаю Юре документы, помогаю разгрузить и занести в грот ящики. У них там стоят зеленые шалашики вроде ксапиного, но большие как вамы. А рядом с гротом - две авиетки. Геологи - пять парней и две девки - все прибегают посмотреть на малыша. Как будто детей не видели.